| История жизни |
| Главная | Фотоальбом | Фильмография | Награды и номинации | Новости |
|
Фред Мидлер, потомственный слесарь в третьем поколении, растерянно почесал затылок час от часу не легче! То эти доктора темнят и отводят глаза, словно он какая-то двадцатилетняя барышня, а не мужик, разменявший седьмой десяток. То медсестры шушукаются за спиной про какую-то опухоль, а вслух говорят, что все в порядке и он идет на поправку. Теперь и вовсе творится чертовщина. Что еще за Божественная мисс? Жена умерла много лет назад. Друзья не склонны к розыгрышам, да у них и денег нет на такие роскошные цветы. Сын? Фред даже закашлялся от подобной мысли - парнишка родился странноватым и с пяти лет сидит безвылазно в клинике для умалишенных, клеит там коробочки. Может, дочка? Но она много лет назад уехала в Нью-Йорк, и с тех пор о ней ни слуху ни духу. Жена, правда, что-то рассказывала... Неужели и впрямь Бетти? Фред улегся поудобнее и погрузился в воспоминания.
Славная была девчонка, послушная. Пока не выросла. Слова лишнего не скажет: ругаешь ее, а она только в пол смотрит, складки на юбочке теребит да книксены делает. Красоты, конечно. Бог не дал - дурнушка была, прости Господи, и толстовата к тому же: сладкое уж больно любила. Ну, да не в этом счастье. Плакала только часто - каждый день прибегала из школы в слезах; "Папа, почему они меня так не любят?" Папе, правда, не до того было - работы невпроворот; соседи несли чинить всякую утварь - примусы, керосинки, старые часы. Так что приходилось шикать: ну-ка иди отсюда, папа работает. А она - ничего, шмыгнет носом, возьмет сэндвич и - шасть в джунгли, гулять. Джунгли, да... Красивое все-таки место Гонолулу. ...Мистер и миссис Мидлер хоть и познакомились в Нью-Джерси, но затем, еще до рождения малютки, переехали на Гавайи, в предместье Гонолулу. Все детство Бетти прошло среди плантаций ананасов и апельсиновых рощ, она лазила на кокосовые пальмы и иногда самой себе завидовала - не каждому ведь доводится жить в такой красотище: яркие краски, необычные запахи, море желтых, красных, оранжевых цветов. Маленькая девочка на фоне залитых солнцем орхидей и душистой акации - так на древних гравюрах изображали райские сады. Да вот только жить в этом раю ей было совсем невесело. Бетти появилась на свет первого декабря 1945 года и была единственной белой девочкой на улице: Мидлеры жили в чайна-тауне, дома по соседству занимали цветные - гавайцы, полинезийцы, японцы с китайцами.., В школу девочка шла как на каторгу: дети часто бывают жестоки, и юную Бетти дразнили почем зря и за то, что белая, и за то, что толстая, и за то, что некрасивая. Впрочем, обид она не прощала и пользовалась любой возможностью свести с недругами счеты. Клички, которыми Бетти их награждала, были на редкость меткими - вся школа с удовольствием повторяла ее словечки, так что вскоре с Рыжиком уже никто не связывался: себе дороже. На улице она никому не давала спуску, зато дома Бетти приходилось быть кроткой и послушной - Фред Мидлер отличался жестким характером. Зануда и педант, он заставлял дочку каждый день отчитываться, что хорошего она сделала за день, немилосердно порол за плохие отметки и не терпел веселья в своем присутствии. "Жизнь свою прохихикаешь почем зря!" - Фред говорил ясно и поступал соответственно: Бетти было запрещено ходить на праздники, которые устраивала местная община, и даже поставить рождественскую елку в своем доме он не разрешал. Отцовские нотации всегда сводились к одному: "Главное в жизни - выбрать правильную дорогу. Правильную, понимаешь? Иначе, глупенькая, придется за все расплачиваться". Соседи не очень-то любили Фреда и украдкой привечали Бетт - девочка росла живой и веселой, ее жалели все в округе. В доме пожилой португалки Бетти впервые услышала народные песни и вскоре уже знала все их наизусть - гавайской гитаре девочка подпевала неожиданно сильным голосом. Она выучила несколько рождественских гимнов, втайне от родителей приняла участие в школьном певческом конкурсе и получила первый приз - за исполнение песенки "Тихая ночь". Дома разразился скандал - отец кричал, что не потерпит, чтобы его дочь распевала со сцены всякую ерунду, и ехидно спрашивал: "Может, ты хочешь стать певицей? Вертеть задом на потеху публике? Да на тебе ни один приличный парень не женится!" Мама только вздыхала: ей было жалко дочку, да и в невинных песенках она не видела ничего дурного, но спорить с мужем давно уже перестала. Однажды Фред внятно объяснил ей, что роль женщины в этом доме определена раз и навсегда: готовить и подтирать детям задницы. Она заранее знала, чем закончится очередная стычка: муж проорет положенные истины, Бетти кротко выслушает все до последнего слова, уткнувшись взглядом в какую-нибудь щербинку в полу, так же молча сделает книксен и убежит к себе в комнату. Но на этот раз покорную дочь словно подменили. "Может, и певицей, - произнесла Бетти, удивляясь звукам собственного голоса. - Или актрисой. Но уж точно в этой дыре не останусь. Она мне осточертела. Вы все мне осточертели!" Девочка никогда не возражала отцу, тем более в таком тоне, и сейчас с ужасом увидела, как в его глазах вспыхнула ярость. Бетти на миг показалось, что она совершила что-то непоправимое и теперь жизнь пойдет совсем иначе - ее выгонят из дому, лишат родительского благословения, да мало ли... Но, что интересно, это ощущение ей даже понравилось. Бетти не раз потом думала: почему же она вдруг взбунтовалась? Странное это было чувство - обида пополам с презрением. Может, потому, что она так боролась за этот приз, а у родителей даже слова доброго не нашлось? А может, ей вдруг представилась та самая "правильная дорога" - нудная учеба, работа секретаршей (отец считал это лучшей профессией для женщины), удачный брак с каким-нибудь клерком или в лучшем случае кадровым военным, которых на Гавайях пруд пруди? Представилась размеренная жизнь, сплетницы-соседки, унылый набор развлечений - телесериалы, женские романы в дешевых обложках, раз в месяц поход на выступление какого-нибудь заезжего комика. И Бетти поклялась: в ее жизни все будет не так. Отец устроил ей хорошую порку и запретил неделю прикасаться к сладкому. Но кое-что и впрямь изменилось: на следующий же день Бетти вызвала из дома свою подружку и торжественно заключила с ней пари: "Спорим, я стану богатой и знаменитой, обо мне узнает весь мир!" Еще через день она объявила что ищет девочек с хорошими голосами для создания музыкального ансамбля. А через полгода и вовсе покинула отчий дом - навсегда. Вокальное трио "Пиридин" быстро стало популярным. Три молоденькие девушки разъезжали по американским военным базам, что расположены на Гавайях, и ошалевшие от отсутствия женщин морпехи устраивали им небывалые овации. Бетти была не очень-то симпатичной и прекрасно это знала, но тем острее было чувство успеха - ведь взрослые мужчины хлопали в зале и ей тоже. Иногда даже приносили цветы и поджидали у дверей наскоро устроенных гримерок - Бетти отсылала прочь непрошеных ухажеров, понимая, что им на самом деле нужно... И все же ей, что скрывать, было чертовски приятно. Впрочем, через несколько месяцев трио распалось: кончилась учеба в средней школе, и ее партнерши разъехались кто куда. А сама Бетти подалась в университет Гонолулу, на отделение сценического мастерства: перед отъездом из дома она поклялась, что никогда больше сюда не вернется - и сдержала свое обещание. Правда, она писала письма - по крайней мере поначалу. Каждое из них Фред волей-неволей запоминал наизусть: жена восторженно перечитывала их вслух раз по десять, показывала всем соседям и даже пыталась повесить на стенку. Тут уж глава семейства воспротивился: не хватало еще, чтобы эта ерунда мозолила ему глаза. Впрочем, было видно, что над каждым письмом дочка усердно трудилась - листки были украшены какими-то яркими вырезками и смешными рисунками собственного изготовления. Первое из писем начиналось так: "Боже, как я ненавижу ананасы! Я режу их с утра до вечера, режу и кладу в банки, я пропахла ананасами насквозь. Каждый вечер я выливаю на себя тонну шампуня, извела все запасы воды в округе, уйму денег трачу на духи и все равно воняю, как ананасовый компот. Мама, если я вернусь, ты сможешь использовать меня как отдушку для белья". От письма и вправду шел еле уловимый запах ананасов. Раз, два, банка за банкой, режем и кладем, все просто. Отец не дал ей ни цента, даже не пожелал поговорить с дочкой перед расставанием, так что приходится самой зарабатывать на жизнь - Бетти устроилась на консервную фабрику. Восемь часов в день, без выходных и праздников. Тридцать минут - на завтрак, десять - на отдых, шевелись, детка, мы платим тебе доллар двадцать пять в час, нет времени прохлаждаться. И так три сезона подряд: все лето - на фабрике, зато потом целый год можно жить на скопленные деньги, учиться, играть Чехова и мечтать о славе. На первый учебный спектакль (это был как раз "Вишневый сад") случайно попал режиссер фильма "Гавайи" - съемочная группа приехала в Гонолулу отснять парочку сцен. Бетти ему понравилась, в ней что-то было - полноватая, чуть вульгарная и в то же время необычайно трогательная. Бетти предложили сыграть жену американского миссионера, которая вместе с мужем возвращается из Америки на Гавайи. Роль оказалась маленькой, к тому же ее героиня мучилась морской болезнью, и Бетти писала домой: "Я-то думала, что блесну тут актерским мастерством - зря, что ли, учила Станиславского? (Тут Фред переспросил: "А кто такой этот Станиславский, профессор ее, что ли?" Жена только плечами пожала.) И в результате провела все время свесившись за борт. Меня уже прозвали "блюющей красоткой". Но зато я снималась два месяца без перерыва, перезнакомилась со всеми актерами - мама, они такие милые, и все советуют мне поехать в Нью-Йорк: там куча театров, может, я куда-нибудь да устроюсь. Как только заплатят деньги - мне обещают такую сумму, что ты и не поверишь, - непременно так и сделаю". К письму прилагалась фотография: Бетти в обнимку с миловидной девушкой. Надпись на обороте гласила: "Это Эллен, моя подружка. В Нью-Йорк мы поедем вместе". А через пару дней Эллен сбила машина... Она была единственным человеком, к которому Бетти искренне привязалась. Она проплакала все глаза, запершись в своей комнате, и никого не хотела видеть. Но в Нью-Йорк все же поехала, решив, что теперь просто обязана добиться своего - в память об Эллен, ведь та в нее так верила. Бетти сняла номер в дешевом манхэттенском отеле, больше похожем на притон (он до отказа был набит сутенерами, проститутками и мелкими наркодельцами), и принялась искать работу. Без денег, без друзей и поддержки, она бросилась в этот город как в омут. Работала машинисткой в Колумбийском университете, продавщицей шляпок и перчаток в большом универмаге, танцевала в барах и мыла стаканы, а все свободное время посвящала тому, что пробовалась в каждое известное ей шоу - просила, оставляла резюме, подкарауливала продюсеров у служебного входа. После долгих мытарств Бетт предложили маленькую роль без слов в мюзикле "Мисс Нефертити сожалеет". Затем - роль побольше. Негусто за несколько-то лет. И тогда Бетти пошла ва-банк. Она появилась на пробах нового мюзикла "Спасение" - его ставил известный режиссер, еще до премьеры о нем написали все маститые критики, и Бетти обязательно нужно было получить в нем роль. Потом она писала домой: "Представь, мам, перед залом, где пробуют начинающих актрис, собралась целая толпа. Все как на подбор фотомодели, у всех ноги от шеи. Стоят, злобно друг на друга поглядывают Ну, думаю, шансов нет. А потом меня какой-то задор разобрал: хорошо бы им всем нос натянуть! Я представила себя на месте этого режиссера, который актрис отбирает, - стоишь так целый день, девиц оцениваешь, а они все друг на друга похожи и все делают одинаково: выйдут, задом повертят, какой-нибудь отрывок с выражением прочитают или песню споют, да еще глазки состроить норовят. Нет, думаю, надо как-то по-другому..." Бетти вошла в зал с гордо поднятой головой, ни на кого не глядя. Постояла с минуту осматриваясь и вдруг бросилась в ноги постановщику мюзикла. Опешив, тот судорожно попытался отодвинуться, но не смог - Бетти цепко обхватила его колени и с придыханием заговорила: "Я знаю, вы в своей жизни видели много молодых особ. Но такую, как я, - никогда!" Выходка Бетти, как ни странно, сработала: это показалось ему забавным, и он во всеуслышание объявил, что отбор окончен - роль достается мисс... Как ваше имя? ...Бетт Миллер! Бетти встала на ноги и победно оглядела своих бывших соперниц, которые с вытянувшимися лицами побрели к выходу. Фред тогда даже порадовался за дочку: хватка у нее что надо, вся в отца. Выкинула бы эту дурь из головы да занялась делом - далеко бы пошла. А через неделю изумленной чете Мидлер принесли загадочную посылку, обтянутую алым бархатом. Внутри лежали свернутая вчетверо фотография, аудиокассета и письмо. На фотографии была их Бетт в вычурном наряде, нежно обнимающая микрофон на сцене какого-то бара. "Ну дошла! - только и прошипел Фред. - Поет по кабакам! Этому ее учили в университете, что ли? Встречу этого Станиславского - голову ему оторву!" На пленке были записаны какие-то аплодисменты вперемежку с шумом, бряцаньем тарелок и чьими-то голосами. В письме восторженная Бетт все объясняла: "Мам, это я на сцене бара "Хиллис". Его в Нью-Йорке все знают - здесь собираются всякие деятели шоу-бизнеса, режиссеры, иногда довольно известные персоны попадаются. И в этот бар, представляешь, меня пригласили петь! Точнее, не то чтобы пригласили... В общем, я сама напросилась. Неделю проторчала в нью-йоркской фонотеке как проклятая, подбирала себе репертуар. Я подумала: современными песенками никого не удивишь, - и полезла слушать всякую старину, ну, как ты любишь: кантри, госпелз, блюзы разные. Такие мелодии отрыла - куда там теперешним! И меня принимали о-го-го как - слышите на пленке аплодисменты? Это мне хлопают. Один приятель на диктофон записал". Бетти сказала правду, но не всю. Она никуда не напрашивалась, а попросту растолкала таких же, как она, искателей славы, которые отирались около барной стойки, буквально ворвалась на маленькую сцену и объявила сама себя: "Дамы и господа, я сейчас спою вам несколько песен - и такого вы еще не слышали!" Впрочем, сначала на девушку никто и внимания не обратил: здесь выступали чудики и похлеще. Однако Бетти, не смутившись, начала петь, и к концу первой песни звон бокалов и оживленные разговоры утихли: все взоры устремились на сцену - Бетти в красном платье с гигантским вырезом шептала в микрофон слова старого хита "Я не могу без тебя", нежно поглаживая свое роскошное тело. Посетители завороженно смотрели на выдающийся бюст Беттти и шушукались: "Да у нее же под платьем ничего нет!", а она, словно не замечая этих взглядов, томно извивалась под звуки протяжного свинга. После выступления публика в баре разразилась овация |
